Игра на вылет [= Секретная операция] - Андрей Ильин

Исползав, исплавав, исщупав канализационные коммуникации, я приготовил заряд, который при прохождении президентской машины должен был сорвать пару сливных решеток, пару крышек с люков и немного вспучить асфальт. Все прочее — не имеющая никаких трагических последствий мистификация. А большего мне и не требовалось. Большее накопали бы ищейки Президента после лжепокушения. Мне надо было только их на след навести. Мордой в асфальт ткнуть. Под которым спряталась та, настоящая мина-убийца.

Для транспортировки мины я использовал пластмассовый детский кораблик, к которому привязал полукилометровую леску, намотанную на обыкновенную спиннинговую катушку. Расстояние я вымерил до миллиметра, так что леска, распущенная на всю длину, должна была остановить сплавляющуюся по водотоку игрушку с пироминой ровнехонько под проезжей частью. И не ранее чем за пять минут до прохождения колонны. Подрыв мины в этом случае был возможен только вручную, посредством все той же лески. Сигналом должны были послужить радиопереговоры патрульных милиционеров и Безопасности, предупреждающих друг друга о прохождении Первого. Они и догадаться не могли, что вместо того, чтобы нести охрану, участвуют в заговоре.

За сутки до визита Президента во дворе близкого к центру продуктового магазина остановился рефрижератор. Согласно документам, он был под крышу загружен мороженым мясом, для этого магазина и предназначавшимся. Внутри действительно были смерзшиеся в монолит туши, которые невозможно было расковырять даже с помощью лома. Туши занимали четверть кузова. Оставшиеся три четверти — загодя помятый и исцарапанный «ЗИЛ». Двойники находились в машине. Рядом с машиной расположились два охранника от мафии, в обязанности которых входило поддерживать режим тишины. Любыми методами. Вплоть до отъема жизни у нарушителей. Сам кузов, с внутренней стороны и со стороны туш, был выложен звукотеплоизолирующим материалом.

Пикет милиции, случайно набредший на рефрижератор сдвинуть его не смог по причине поломки двигателя. Они ограничились тщательной проверкой документов водителя не поленившись, несмотря на протесты последнего, заглянуть внутрь кузова. Они обнаружили стену мороженого мяса. То есть то, что и значилось в накладной. С неимоверным трудом выдернув одну тушу, они обнаружили следующий ряд. Милиционеры отступились, поиказав водителю закрыть машину и не высовываться из гостиницы. Права и ключи у него на всякий случай изъяли. На большее у милиционеров не оставалось ни сил ни времени. Машина осталась стоять там, где ей положено было стоять.

В назначенное время я поставил на воду кораблик, уложил на него мину и размотал леску. В уши я вставил плейерные наушники, подключенные к зафиксированному на милицейскую частоту радиопередатчику. Под мышку зажал еще один, предназначенный для связи с рефрижератором. У него не было ни микрофона, ни наушников. По нему я должен был передать только один коротенький, недоступный пеленгации сигнал. Сигнал начала операции.

Путь колонны я отслеживал по доносившимся до меня отголоскам радиопереговоров.

Десять кварталов.

Восемь.

Пять.

Четыре.

Абсолютного попадания мне не требовалось, ведь я устраивал не натуральное покушение, где важно рассчитать все до сантиметра, а только имитацию. Метром дальше, метром ближе — не суть важно. Главное, чтобы до прохода машины. Перед ее бампером.

Три квартала.

Два.

Пора.

Я прижал руку к корпусу, утопив в радиостанции кнопку передачи. За несколько сотен метров от меня в кузове рефрижератора зажглась сигнальная лампочка.

Водитель потянулся к ключам зажигания. Сидящий с ним рядом Надсмотрщик согласно кивнул головой.

В «ЗИЛе» их было только два профессионала — водитель и Надсмотрщик. Надсмотрщик был профессиональным бандитом. Причем не просто бандитом, а бандитом проигравшим самого себя в карты. Уже неделя, как он должен был быть покойником. Но ему выпал счастливый шанс. При успехе операции ему обещали списать долг. Обещали вернуть безвозвратно проигранную жизнь. За это он не задумываясь забрал бы десяток чужих.

Надсмотрщик отвечал за выполнение всеми прочими своих обязанностей. От первого до последнего мгновения. Его контроль исключал отказы, отклонения от маршрута, сомнения, бунты, попытки покинуть автомобиль и т. п. нежелательные эксцессы. Он являлся абсолютным гарантом реализации разработанного плана вплоть до последней запятой. По крайней мере так утверждали преступные авторитеты. У него не было другой возможности вернуться в жизнь, как исполнить порученное дело. Для этого ему и помогли проиграться. Именно ему.

Водитель повернул ключ. Надсмотрщик замкнул контакты.

В задней части кузова рефрижератора, там, где лежали штабеля замороженного мяса, бухнул взрыв. Ледяные туши выбило наружу, словно пробку из бутылки взболтанного шампанского. Вместе с дверью и куском днища. Вслед за разлетающимися тушами и практически одновременно с ними из кузова вывалился «ЗИЛ». Он выскочил на полной скорости, впечатавшись колесами в асфальт. По-другому, без такого сумасшедшего разгона с места, он бы выбраться не смог. Он бы завис на срезе развороченного борта.

Один квартал.

Всего один квартал до цели. Шестьдесят четыре метра. Скорость машины свыше ста двадцати километров в час. Примерно так она и должна была двигаться. Скорость я рассчитывал по миграции радиопереговоров в черте города.

Полквартала!

Взрыв! Я резко дернул за леску. За несколько сотен метров от меня предохранительная чека выскочила из гнезда взрывателя. Чуть заметно дрогнула земля. Грохот и зловонный ветер ударили из трубы канализации. На мгновение я оглох.

Президентский «ЗИЛ» скрылся в огне, дыму и бутафорских осколках.

Президентский «ЗИЛ», сметая все на своем пути, выворачивал из переулка на центральную магистраль в трехстах метрах от места взрыва.

Обалделые милиционеры растерянно вертели головами не в силах понять, что произошло. Они увидели и услышали взрыв и тут же, в двух шагах от себя, заметили выруливающий с перпендикулярной улицы президентский автомобиль. Как и когда он успел туда попасть?! Он что, способен скачками передвигаться? Как кузнечик?

«ЗИЛ» Президента, продолжая наращивать скорость, уходил по центральной магистрали.

«ЗИЛ» Президента бестолково тыкался по сторонам в непроницаемо черных клубах дыма и пыли.

Технолог загнал в ствол предназначенный Президенту патрон.

Больше в этом колодце мне делать было нечего.

Я сбросил в резиновый мешок радиостанции, спиннинговую катушку, другие небезопасные для меня вещдоки, добавил туда самоликвидатор и зашвырнул все далеко в темноту канализационной трубы. Через пару десятков метров свободного плавания этот мешок должен был с тихим хлопком разлететься в мелкие дребезги.

Через сто сорок секунд мне надлежало быть совсем в Другом месте. Но мне не повезло. Я оказался в еще более Другом месте. Я оказался в следственном изоляторе Безопасности. Я так и не узнал, чем завершилась столь тщательно распланированная мною операция.

— Итак, тао вы делали в канализации? Господи, ну когда им надоест задавать одни и те же вопросы?

— Допустим, какал. Захотелось очень. В подворотне как-то неудобно. Вот я и спустился.

— Сколько какали?

— Я не взвешивал.

— Мы имеем в виду как долго?

— Минут двадцать-двадцать пять.

— У вас запоры?

— У меня три запора, не считая замка на этой двери.

— В отстойниках канализационной сети нами обнаружены обрывки рыболовной лески и куски пластиковой детской игрушки «Кораблик». Они вам знакомы?

— А большой рыболовецкий сейнер вы не обнаружили? Я не знаю ни о каких детских корабликах. Я не знаю ни о какой леске. Я не рыболов. Я просто нужду справить зашел.

— Хорошо. Повторите ваш адрес.

— Мой адрес Советский Союз. Я уже говорил: я бомж. У меня нет ни места, ни жительства.

— Согласно запросу, полученному с места вашей последней прописки, по данному адресу ни вы, ни другие жильцы с похожей фамилией никогда не проживали.

— Я паспорт нашел.

— Когда? Где?

— На берегу реки. Точное место не помню. Когда — сказать затрудняюсь. Кажется, в прошлом году.

— Экспертиза утверждает, что фотография на паспорте была сделана не позднее чем два месяца назад.

— Значит, два месяца…

Они все более сужают круги. Опасно сужают. Следующая экспертиза выявит микронесовпадения оттиска печати с оригиналом. Еще одна — отсутствие регистрации выдачи паспорта на всей территории страны. Еще — отсутствие среди ее населения человека с моей фамилией. Я никогда не рождался, никогда не регистрировался и не оставил в течение своей жизни никаких дополнительных, позволяющих подтвердить мою личность документов. Конечно, на все эти проверки уйдет масса времени но рано или поздно истина восторжествует. Следователи подходят к опасному пределу — к выявлению моих, во много раз превосходящих обычного преступника, возможностей. Следователи выходят на Контору.